А не затеять ли нам... газету?

22 июня 2006 г.

В декабре 1860 года, в небольшой уютной квартире молодого лейтенанта, только что возвратившегося в Кронштадт из почти трехлетнего плавания в Средиземном море, собрались пятеро флотских офицеров. Посреди комнаты на столе, «приветливо мурлыкал самовар со всеми атрибутами чаепития».
Беседа идет оживленная, товарищеская, «сюртуки нараспашку». Маленький мичман, почти еще ребенок с черными, как смоль, волосами выпил уже бесчисленное число стаканов и снова тянется к самовару, приговаривая:
- Ну-ка, плесни еще стаканчик.
- Но, Павел Павлович, в самоваре воды нет, - замечают ему.
- Ничего, мы его принагнем, да к тому же, можно поставить новый.

Кроме Павла Павловича Новосильского, в комнате сидят еще два мичмана и лейтенант. Мичмана: Николай Иванович Тимирев - большой остряк и искусный рисовальщик, и Петр Дмитриевич Рыкачев, родственник лейтенанта, хозяина квартиры. Пятый собеседник, лейтенант Егор Иванович Костенко, занимает сравнительно важный пост старшего офицера парохода-фрегата ОЛАФ и держит себя солидно.
- А знаете, что? - вдруг прерывает беседу Павел Павлович, - Не затеять ли нам какой-нибудь журнал или еженедельную газету?
- Никак чаю опился! - испугались собеседники. Но Павел Павлович, оказывается, уже все продумал:
- Тимирев будет рисовать карикатуры. Вы, Егор Иванович, будете писать стихи, а мы… будем собирать слухи и вести. Вот заволнуется наш муравейник, а дамы просто сойдут с ума.
Разгорелся спор, как назвать газету:
- «Кронштадтский курьер!», «Кронштадтский телеграф!», «Кронштадтский Вестник»!

Но право на издание давалось только с Высочайшего соизволения, поэтому вначале решили заручиться поддержкой местного начальства. Для этого похлопотали у тетушки, Елизаветы Марковны Новосильской, супруги главного командира Кронштадта - Федора Михайловича. Тетушка очень любила веселых племянников своего мужа и, вообще, «благоволила к молодежи».

О вице-адмирале Федоре Михайловиче Новосильском следует сказать особо. Русско-турецкая война, май 1829 года. Восемнадцатипушечный бриг «Меркурий» атакован двумя линейными турецкими кораблями - 110-пушечным «Силимие» и 74-пушечным «Реал-беем». Турки ликуют, еще бы, у них десятикратное превосходство в артиллерии. Но канониры с «Меркурия» открыли такой убийственно точный огонь, что после трехчасового боя турки еле унесли остатки такелажа и парусов. А командовал в том бою артиллерией на «Меркурии» Федор Михайлович Новосильский, за что «был удостоен чина капитан-лейтенанта, ордена Святого Владимира I степени с бантом и пожизненной пенсией двойного оклада лейтенантского жалованья». Кроме того, в фамильный герб дворян Новосильских было внесено изображение пистолета, который должен был выстрелить в пороховой погреб, чтобы взорвать бриг, «в случае невозможности уйти от неприятеля». Отличился Федор Михайлович и при обороне Севастополя. За мужество и отвагу при защите знаменитого четвертого бастиона он был «награжден орденом Св. Владимира I степени и золотой саблей украшенной бриллиантами». Вот так благодарил царь своих слуг за верную службу! Перед таким человеком и сегодня хочется встать по стойке «смирно!».

Узнав от жены о затее, Федор Михайлович встретил племянников благосклонно:
- Заварили вы кашу, надо ее расхлебывать. Съездите-ка в Петербург от моего имени к Николаю Карловичу.
На другой день, в виц-мундире, Рыкачев уже входил в квартиру управляющего делами морского министерства Николая Карловича Краббе, на Васильевском острове.
Пустили меня, - вспоминает Петр Дмитриевич, - без доклада. Курьер открыл дверь и просто сказал: «Пожалуйте».

За большим письменным столом сидел Николай Карлович в голубом шелковым халате, с расстегнутым воротом.
- Лейтенант Рыкачев, ваше превосходительство, начал было я…
- Знаю, знаю батюшка, все знаю, - перебил его Николай Карлович и указал рукой на табурет.
- Садитесь, рассказывайте, что вы там натворили?
Рыкачев подал четко написанную программу. Краббе все внимательно прочитал.
- Небось, станете из Кронштадта решать судьбы Европы? Будете бегать задравши хвосты и критиковать все подряд. Впрочем, если не будете критиковать, так и успеха не будет. Ладно, валяйте, критикуйте, но помните, - и он грозно поднял палец. - Не смейте касаться основ, есть вещи, которые должны быть священны. Вы присягали Ему и должны служить словом, делом и пером! Скажите Федору Михайловичу, пусть делает представление. Я доложу, а пока - с Богом!
И Николай Карлович перекрестил Рыкачева.

Хлопоты ли по изданию газеты, подготовка ли вооружения корвета «Новик» к предстоящему плаванию, а скорее всего, неутверждение кандидатуры на звание старшего офицера, для которого «Рыкачева нашли слишком молодым», повлияло на его здоровье. И он тяжело заболел.
Теперь мы можем только гадать, каким бы получился из Рыкачева старший офицер, но то, что он стал прекрасным главным редактором и дослужился на этом посту до звания контр-адмирала - это факт уже состоявшийся!

Комнатка первой редакции «Кронштадтского Вестника» разместилась прямо в типографии Василь Васильевича Керра, что находилась в доме купца Касаткина на углу Нарвской площади и Господской улицы. По происхождению немец, Керр, «однако же, изрядно знал русскую грамоту и сам держал первую корректуру».

Нам сегодня с высоты технического прогресса - электронной почты, ксероксов, факсов, «мобильников», всеобщей компьютеризации - просто не понять те трудности, с которыми столкнулись «первоначальные» издатели Н.А.Рыкачев, С.И. Неделькович, Н.К.Цветков, И.О. Гринцевич, И.А. Коргуев и П.А. Рогозинский.
Ведь каждую строчку им приходилось везти в Петербург утверждать у цензора. Это сегодня на маршрутке с ветерком, через полчаса - и вы в городе. А тогда, особенно в весенне-осеннюю распутицу, каждая поездка на материк сопряжена была с риском для жизни.
Тем не менее, начиная со 2 июля 1861 года, газета начала регулярно выходить, вначале два, а с 1862 года - даже три раза в неделю.
Для увеличения числа подписчиков хитроумным Павлом Павловичем был придуман план. Они с Темиревым «обегали все рестораны и кофейни обеих Морских проспектов и Невского, повсюду спрашивая «Кронштадтский Вестник», и, страшно удивлялись, как это нет такого почтенного издания!».

Листая сегодня пожелтевшие страницы «Кронштадтского Вестника», удивляешься широте его интересов.
Здесь и защита прав потребителей:
«Почему за фунт семги в лавке гг. Прушевского и Сидорова берут по 40 копеек, между тем, как такую же семгу, а иногда и лучше, можно купить на Козьем болоте по 20 коп?».
И оплот нравственности:
«В последнее время в Екатерининском сквере слишком рано стали появляться «ночные бабочки» и, совершенно не стесняясь публики, «позволяют себе нескромности».
И крик души:
«Требуется трезвый человек для присмотра за усадьбой. Спросить в первом офицерском флигеле».

Но это так, между делом. Газета всегда была в гуще общественных событий не только Кронштадта, России, но и заграницы. Все знали, П.Д. Рыкачев считает, что «неоплаченный труд, есть рабский», поэтому добровольные помощники несли в редакцию все, что считали стоящим внимания.
Не было вопроса, в котором бы «Кронштадтский Вестник» не принял участия, будь то благоустройство садов и парков, устройство водопровода, канализации, освещения улиц, сбор средств голодающим губерниям, пострадавшим от стихийных бедствий, но главное, газета была рупором флотской жизни.
Производство в чинах, продвижение по службе, награждение личного состава, местонахождение броненосной эскадры, вопросы строительства и перевооружения флота, научные заметки, вести с полей сражений, воспоминания участников морских походов, экспедиций, боевых действий и, даже отчеты об итогах состязаний, в только что открывшемся речном яхт-клубе, - все мог найти любопытный читатель в «Кронштадтском Вестнике».

Кстати, сам Петр Дмитриевич Рыкачев был неплохим яхтсменом. В 1863 году, на верейке (небольшая легкая лодка с парусом) «Чара» лейтенант Рыкачев взял первый приз на парусной гонке Санкт-Петербургского речного яхт-клуба.
А военно-патриотическому воспитанию, которое велось на страницах «Кронштадтского Вестника», могло бы позавидовать Добровольное Общество Содействия Армии Авиации и Флоту.
«Что был Пахтусов?» - спрашивает один из выступающих на открытии памятника великому исследователю. «Что нас в нем поражает, в чем его заслуги? У нас, людей военных, существует своя точка зрения на «славу». В нашей деятельности часто огромное количество добытых результатов не составляет еще большой заслуги, и наоборот, ничтожное в материальном отношении действие считается подвигом. Отбить богатейший неприятельский приз, считается делом довольно обыкновенным, отбить же или защитить небольшой кусок полотна в виде кормового флага - это подвиг!
Верность долгу, бесстрашие, мужество, самоотверженность -все эти благородные качества не приносят существенной выгоды, иногда ведут даже к явной невыгоде и все-таки считаются геройством. С секстантом в руке, зашитый в оленьи шкуры, среди белого безмолвия, шаг за шагом отнимал он у природы ее тайны. На Петра Кузьмича Пахтусова мы смотрим с этой точки зрения».

Неудивительно, что газета вскоре была «замечена собратьями по перу» - «Морским Сборником», затем «Северной Пчелой», «Русским Инвалидом» и даже «Московскими Ведомостями».
Друзья газеты ликовали, но появились и враги. «Одна очень милая и образованная дама бранила «Вестник» за то, что он положительно никуда не годен, даже на выкройки».

Но, как сказал великий физик Нильс Бор, «некоторое количество блох даже полезно собаке!», да к тому же, у газеты к тому времени «появились и друзья».
Князь М.П. Голицын, Н.К. Краббе, адмиралы Г.И.Бутаков, А.А.Попов, И.А.Шестаков, И.Ф. Лихачев и многие другие «высокостоящие во флоте лица» охотно присылали свои заметки и письма в «Кронштадский Вестник» и «благоволили» к нему.

145 лет! Даже для газеты это солидный возраст. Она же, как человек, так же рождается, живет, взрослеет, сопереживает, мучается и жива, пока нужна людям. У меня в руках свежий номер «Кронштадтского Вестника» - потомок того самого, первого, рыкачевского. Все та же широта интересов, все тот же юношеский задор и жажда быть полезной нам - жителям Кронштадта.

Борис БРИЛЬ

(При подготовке материала использованы воспоминания главного редактора газеты «Кронштадтский Вестник»
Петра Дмитриевича Рыкачева).

 

Самое читаемое