О нравственности в искусстве Котлинъ по культуре

02 марта 2007 г.

Более 41 % россиян посмотрели в праздничные дни фильм «Остров» режиссера Павла Семеновича Лунгина.

В ролях: Виктор Сухоруков, Дмитрий Дюжев, Нина Усатова, Петр Мамонов, Юрий Кузнецов.

Вторая мировая война. Баржу, на которой Анатолий и его старший товарищ Тихон перевозят уголь, захватывает немецкий сторожевой корабль. Вымаливая пощаду у немцев, Анатолий совершает предательство - расстреливает Тихона. Немцы оставляют труса на заминированной барже, но благодаря помощи монахов, проживающих в монастыре на острове, ему удается выжить... Проходят годы. Старца Анатолия почитают за праведную жизнь и поистине чудесную помощь, которую он оказывает приехавшим сюда людям. Однако страшный грех убийства, совершенный им во время войны, не дает ему покоя. Чувствуя приближение своей кончины, Анатолий готовится к смерти и пока не знает, что скоро будет прощен.

Критика плохая с придирками:

Дмитрий Якушев http://www.nazlobu.ru/publications/articlel310.htm

Обманом, причем довольно примитивным, является и фильм «Остров». Это не трудно понять, внимательнее посмотрев на главного героя, сыгранного бывшим музыкантом и, похоже, психически не вполне нормальным человеком Петром Мамоновым. Итак, кто же он - человек, предлагаемый нам в качестве морального образца? Ясно, что он не только убийца, но еще предатель и дезертир. На дворе, напомню, только 42-й год. Еще воевать и воевать. Если человек чувствует раскаяние, то почему бы ему не пойти и не сдаться властям, почему бы не попроситься в штрафбат, где можно кровью смыть грехи, и потом честно смотреть в глаза людям, если останешься живой. Но моральный образец, так растрогавший духовностью высококультурную общественность, собственной шкурой рисковать не хочет, предпочитая 30 лет в безопасности молиться и возить тачку с углем.

Если бы в 70-х годах органы безопасности раскрыли историю «святого старца», то в газетах написали бы примерно следующее: «30 лет под видом монаха скрывался предатель и военный преступник, расстрелявший по приказу фашистов своего товарища, но ему не удалось уйти от заслуженной кары советского народа».

И это был бы не только официальный вердикт. Предателем и преступником он совершенно заслуженно и являлся бы в глазах советских людей.

Герой Мамонова почему-то чувствует вину только перед расстрелянным капитаном баржи, но совершенно не чувствует никакой вины перед народом и Родиной, которые он предал. А ведь в действительности он виноват не только перед расстрелянным товарищем, но и перед всеми, кто воевал, работал в тылу, восстанавливал страну после разрухи. Социалистический общественный строй обеспечил потрясающее народное единство. Никто не шиковал в тылу, и не зарабатывал на войне миллионы, каждый нес свою долю. В условиях такого единения - дезертир и предатель виноват перед всеми. Все сражались, а он уклонился.

Кстати, очевидно этой особенности социалистической системы не понимают создатели фильма, которые свое, воспитанное капитализмом отношение к войне и Родине, как бы само собой переносят в советское время. Автоматически перенося чисто буржуазный тип сознания на советских людей, создатели фильма занимаются еще и клеветой на нашу историю. Не надо мазать СССР присущей именно капитализму грязью.

История знает много настоящих примеров проявления высоты и силы человеческого духа. Массовый героизм советского народа в годы войны - не пустая выдумка, а реальный факт. Но настоящие герои опасны для нынешних хозяев жизни, поэтому нам и подсовывают моральных уродов, желая, чтобы мы прыгали от восторга. Давайте не будем этого делать.
Ответ на критику:

Распни его!

«Распни его!» - так кричала обезумевшая толпа в древней Иудее, требуя у Понтия Пилата казни Иисуса Назарянина. Ради праздника своего избавления из египетского рабства они умолили римского прокуратора освободить из темницы разбойника Варраву. Он был им понятен. Убийца? Да. Расхититель чужого? Да! Но он не говорил людям про их порочность. Он был хуже них. Они были лучше его. И этим он был для них ценен. Не прикладывая сил для своего духовного роста, эти люди, пока жив Варрава, могли почитать себя не такими уж и дурными.

Прошли века. И нам, ныне живущим, опять милей Варрава, нежели Иисус. Иначе, зачем автору критической статьи, оценивающей фильм «Остров», видеть в святом старце убийцу и дезертира? Критику не нужно задаваться вопросом: «Мог ли автор фильма изобразить согрешение главного героя фильма как-либо иначе?» Ему достаточно что-то увидеть с вершины своей «мудрости». А увидел он человека падшего, низменного и никчемного. Увидел себя, в сравнении с этим человеком, светочем нравственности и морали. И критик счастлив. Он сам - не предатель, не убийца в собственных глазах. Но, увы, его критические заметки - не истина в последней инстанции, а всего лишь плод духовной слепоты. Кого зовет он за собой, отрицая покаяние грешника, показанное в фильме? Кем дано ему право определять, как именно должен грешник искупить свою вину?

Утвердив себя в качестве судьи, этот господин взял на себя ответственность судить о вещах столь для себя непонятных, что весь его труд приводит к обратному результату. Пытаясь разоблачить моральное уродство героя картины, автор критического материала разоблачает свое -и только свое - моральное уродство. Разве может нормальный в нравственном плане человек увидеть в представленном сюжете больше грязи, чем света? Разве он сможет увиденный свет начать загораживать своими домыслами о дезертирстве? Как можно судить о поведении тяжело контуженного взрывом человека, что не попросился в штрафбат? Да он, может, пять лет в себя после контузии приходил! Это критик, увы, плохо представляет себе последствия тяжелой контузии, а в фильме ведь четко: взрыв произошел рядом с героем. Ну не хочет господин критик видеть это - другая у него цель. Его цель - влить отраву в души зрителей. А на это способен только тот, кто в чужом грехе видит собственное величие, а в чужом покаянии чувствует собственное ничтожество.

Что же увидел автор критики в покаянии, не просто услышанном из уст этого грешника Богом, но и вознагражденное за это дарами провидения и исцеления? Более того, ведь это покаяние получило прощение вины и от человека, который непосредственно пострадал во время грехопадения. Сей же господинчик увидел не просто свое ничтожество, а ничтожество еще и публично признанное. Именно поэтому ему нужна толпа, ревущая вместе с ним: «Распни его».

Как такое может случиться? Все очень просто. Когда человек сгорблен под тяжестью своих собственных грехов, его взгляд устремлен себе под ноги. И видит он всегда одну только грязь. Вот лежит свинья в грязи. Хорошо - свинья лежит, а он все-таки идет. Вот он увидел чьи-то грязные сапоги и с удовольствием отметил: «А ведь они погрязней моих будут». Увидев сокровище, лежащее на дороге, он оттолкнул его ногой, как грязь.

Но случилось чудо, и бремя греха упало с его плеч. Человек поднял голову вверх и увидел перед собой чистое бескрайнее небо и забыл о грязи, лежащей под его ногами. А если не позабыл, а, напротив, испугался этой безмерности и чистоты? Хотя бы просто в силу привычки? Именно поэтому чудеса столь редки, а прозрение нам дается за труды наши. Но зачем трудиться над собой, когда рядом ходят такие же, как ты, и они всегда готовы вместе с тобой воззвать к тому, кто сидит на помосте: «Распни его!». Это широкий путь, на нем все можно. А путь труда узок, чреват и опасен. Узок потому, что ты обязан пройти по нему один, не оглядываясь на своих собратьев, не думая о том, чем ты для них являешься: примером для подражания, объектом зависти или посмешищем. Чреват тем, что, придя к краю жизни, ты можешь остаться таким же несовершенным, как и вначале пути. Опасен тем, что ты ежечасно рискуешь встретить на своем пути своего собрата, которому твои сапоги могут показаться чище, чем его. И, вызвав зависть, ты рискуешь услышать вопль в собственный адрес: «Распни его!».

В. Киркин.

 

Самое читаемое