«Белая фея»

09 июня 2011 г.

Есть еще один мало изученный аспект «Кронштадтского мятежа». Старшее поколение хорошо помнит выражение В.И. Ленина: «Религия – опиум для народа». Но для него слово «опиум» было понятием абстрактным. В то время как в 1917г. оно было на слуху. И не только оно – наркотики входили в моду. Особенно среди элиты.

Французский посол Палеолог пишет в своем дневнике, что Вятский епископ Феофан на приеме у царицы «наконец, указал на совсем недавно появившийся порок, о котором русские массы не имели даже никакого представления до последнего времени и который представляет для них гнусную привлекательность: морфий. Зло вышло из всех этих военных госпиталей, покрывающих страну. Многие врачи и аптекари приобрели привычку впрыскивать себе морфий; через них употребление этого лекарства распространилось среди офицеров, чиновников, инженеров, студентов. Вскоре и больничные служители последовали этому примеру. Это было гораздо опаснее, потому что они начали морфий продавать».

Заметим, что морские офицеры составляли элиту российского дворянства, а потому не могли не знать об этом пороке, если не приобщиться к нему. Что было гораздо проще, чем для армейских офицеров, т.к. воевали они эпизодически, а большее время отсиживались в базах. Впрочем, российская элита предпочитала кокаин. Как и кто его поставлял во время войны сказать сложно, но, учитывая его высокую цену и малые габариты, желающие нашлись.

Есть мнение, что этот порок затронул и революционеров, в том числе и кронштадтских моряков, которые его не нюхали, а разводили в спирте. В это поверить трудно, кокаин имел хождение главным образом в столичных ночных увеселительных заведениях. Баловалась им в основном элита. Но факт никак нельзя игнорировать анализируя аналогичные процессы в других странах. Помимо этого, вследствие слабой охраны границ, происходил усиленный контрабандный ввоз германского кокаина из оккупированных немцами местностей через прифронтовую полосу - Псков, Ригу, Оршу и из Финляндии через Кронштадт. Стимулировал рост наркомании и запрет на производство спиртных напитков.

Точных масштабов потребления наркотиков определить невозможно ибо даже в наше время они остаются тайной. Но их употребление дало повод Тухачевскому заявить: «Каждого бойца я расцениваю дороже, чем полсотни прококаиненных «братишек»…»

Трудно сказать, почему Михаил Николаевич к прочим недостаткам моряков (а у кого их нет) приписывал им кокаин. В России он первоначально появился в великосветских салонах и считался «наркотиком для богатых». Очевидно дело в том, что революционные моряки тоже элита – «краса и гордость революции». На одном из кораблей Балтийского флота в разгар революционных событий был раскрыт «клуб морфинистов». Его членами были вполне «революционные» матросы, не только организованно проводившие «заседания» и приобретавшие наркотики, но даже вербовавшие новых членов для своего клуба. «Торговля марафетом... и иными средствами самозабвения почти целиком находится в руках проституток», которых в Кронштадте было не мало. Уже в 1917г. их вывезли на большую землю, но «жрицы любви» вернулись на остров.

Но почему именно кокаин? Для распространения кокаина в матросской среде были свои причины. Во-первых, бывалые моряки побывали в иностранных портах и могли попробовать эту дурь там, а, во-вторых, Кронштадт, как и многие портовые города, был рассадником контрабанды. Кокаин же товар заморский.

К тому же «Октябрь 1917г.», помимо политического строя, коренным образом изменил и тип российского наркомана, явно его демократизировав. Огромную роль в этом процессе, помимо революционных событий, сыграла 1-я мировая война. «Чем ближе был под рукой шприц и морфий, тем легче было стать морфинистом». Не был забыт в новых условиях и кокаин. В мае 1917 г. была раскрыта крупная шайка, промышлявшая торговлей кокаином, которая получала товар в Германии, откуда через Швецию доставляла его в Петроград и Москву. Впрочем, вызывает сомнение то, что кокаин был германского происхождения. Там его действительно производили, но собственного сырья не имели. Хотя до войны в российских аптеках продавали в основном немецкий кокаин. Несомненно, Германия была заинтересована в ослаблении противников любыми средствами, а потому списать на нее все грехи труда не составляло. Тем не менее, торговля наркотиками дело прибыльное, а потому этим могли грешить и союзники. К тому же у них был опыт ведения опиумных войн. Не исключено, что кокаин был заокеанского происхождения. Заметим, что лишь в 1903 году общественное давление заставило компанию «Кока-кола» перестать использовать коку в безалкогольных напитках, но лишь к 1922 году наркотик был официально запрещен.

Кокаин являлся тогда наиболее удобным для потребителей наркотиком - он не требовал специальной обстановки, как опиум или гашиш, или шприца, как морфий. Кроме того, кокаин не трудно добавить в спирт и пристрастить к его употреблению ничего не подозревающего, но пьющего человека.

При смешивании алкоголя с кокаином в организме образуется новое вещество - кокаэтилен. По своим фармакологическим свойствам он сходен с кокаином, но более токсичен. По окончанию действия кокаина обычны бредовые расстройства и галлюцинации. Все вокруг внушает чрезвычайное подозрение, поначалу с примесью некоторого любопытства, но вскоре с озлобленностью и агрессивностью. Лица других людей кажутся искаженными от злых умыслов. Среди галлюцинаций характерны тактильные: насекомые и черви («кокаиновые клопики») не только ощущаются ползающими по коже, но возникает убежденность, что они проникли под кожу. Потребители стараются их оттуда достать, отчего кожа оказывается покрытой множеством глубоких расчесов и царапин».

В периоды революций и Гражданских войн кокаин наиболее опасен. Дело в том, что во время параноида сохраняется внешняя упорядоченность поведения. На окружающих кокаинисты могут не производить впечатление бредовых больных. Наоборот, способны даже индуцировать других, которые поначалу разделяют их опасения, верят их рассказам.

Постепенно кокаин проникал в самые нижние слои общества и стал широко известен даже среди беспризорников. Не говоря уже о том, что наркотики получили распространение среди представителей преступного мира. О его популярности говорит тот факт, что в «Словаре жаргона преступников» этот наркотик имел восемь синонимов, больше, чем все остальные вместе взятые: антрацит, кикер, кокс, марафет, мел, мура, нюхара, нюхта. Сюда также необходимо добавить «белую фею» и «бешеный порошок». Но как бы он не назывался, для государства это было трагедией. Поэтому негативное отношение к кронштадтским морякам и ассоциация их Тухачевским с бандитами и наркоманами вполне понятна. Но, скорее всего это лишь его стремление оправдаться. Однако если вспомнить описание митинга 1 марта 1921г. в Кронштадте, то есть основания полагать, что на нем были и лица под воздействием кокаина. «Никто ни о чем не думал, а только высказывал, вернее, выворачивал наизнанку перед толпой свою душу… Незаметно ни переполоха, ни страха». Но не кокаин стал основной причиной возмущений. Да и вспышку наркомании в двадцатые годы удалось погасить.

Удастся ли погасить сегодня – покажет время.

Виктор Краснояров, кандидат исторических наук

Газета Котлин № 10 2011г

Самое читаемое