Синдром Чацкого

28 апреля 2012 г.

После трагедии, произошедшей с рядовым Сычёвым, требовалась пауза. Хотя бы для того, чтобы вспомнить слова русского военного мыслителя XX века Антона Керсповского о том, что главная трудность военного строительства - в двуединстве задачи: готовиться к завтрашней войне и одновременно исправлять вчерашние ошибки па случай, если война грянет сегодня. Грянет ли она завтра? - отдельный вопрос. Но вчера натворили не мало. И дело не в недопоставленной технике и недообученных поколениях-призывах.

Горе от... чацких?

В реформистском пылу мутирован ген гражданственности, и без того в России не гипертрофированный. За последнее - большое солдатское спасибо А. С. Грибоедову, увековечившему нигилизм явно ярче, чем смысл Государевой службы. Со школьной скамьи мы усвоили: идеал личности в гражданском обществе - это Чацкий. Чем он, вообще говоря, занимался - не суть, но чем-то прогрессивным. Ибо, несмотря па фрейдистские позывы к «Софье Палне», редко навещал застойного Фамусова. И, судя по историческому флеру, имел связь с министрами-реформаторами. Его антипод Скалозуб - хамское «созвездие маневров и мазурки». Что и подтверждает его фамилия. Между ними - Молчалин: эдакий менеджер-конформист. Не чуравшийся, между тем, умеренности. Связь же армии с народом гламурно проиллюстрирована салютом из женских чепчиков.

В старших поколениях еще теплится остаточно-послевоенный пиетет к служивому. Часто в понимании житейского присловья: лишь бы не было войны. Но вот уже и у мусорных контейнеров видишь чьи-то ненужные фотокарточки: люди в пилотках с ромбиками на мятых петлицах. Прерывается духовно-кровная наследственность не только от прадеда, сгоревшего в тридцатьчетверке. Из пантеона национальной памяти выметается культурный слой взаимной ответственности Общества и Служивого. Чацкая тошнота от прислужничества с полмонолога задала общественный настрой не только к скалозубам. Ко всей армии. Еще при советах «убившие в себе раба» народные артисты в рифму пожелали и дальше гореть бэтээру «у села Кукуева». А потушить - таланта не хватило. Слава Богу, хватило нефти, чтобы со степ воинских штабов сняли вирши середины девяностых: Я согласен: и впредь не платите./Пусть шатает меня на ходу./Не давайте жилья, не кормите./ Все равно я па службу приду./ Приходили не потому, что скалозубы. За державу обидно...

Что сшили, то и носим

Армейская лямка стала дресс-кодом ущербных: тех, кому не хватило ума или денег откосить. А кто впрягся добровольно, тот не умеет зарабатывать, либо Скалозуб по диагнозу. Призыв стал налогом на бедность. По статистике Левада-центра, он распространяется всего па 10% семей, в которых растут юноши: больше армии не нужно. Реально в строй становятся лишь 5.1% призывников в Москве и Петербурге - менее 1%. Для юношей из малых городов шанс быть призванным - в 7 раз выше. Для сельской молодежи - в 11 раз. Вероятность призыва из обеспеченных семей - 2%, наименее обеспеченных - 13%. Но лозунги, в отличие от проблемы, по-чацки тотальны.

«Даешь контрактную службу!» сильно отдает электронным адресом многочисленных контор по отмазке от армии - «prizyvu. net»... Дайте лучше но тыще баксов. Причем всем служивым. Иначе кто, кроме пастуха из спившегося колхоза, постучится в военкомат? «Долой дедовщину!» Действительно, страшно стать калекой. В армии ли либо после дозы «экстази» в ночном клубе. Кто, кстати, считал, что случается чаще? Но любая армия готовится не к парадам, а к драке. И не прививают бойцовой собаке повадок болонки. Если вчерашний сосунок, надев форму, не научится давать сдачи, он не защитит пи страну, пи жену, воспроизведя па свет такое же унисекс-потомство, жмущееся к материнской юбке. Защитники же Отечества поступают не из инкубатора, а с «улицы разбитых фонарей», при 7% судимых. И худо-бедно освещенная казарма для многих остается не самым темным местом, где учат не только утверждать себя Гражданином мужеского полу, но и па будущее - уметь брать па себя.

Пока чаще берут за кадык те же Чацкие. Отсюда - прожекты. Например, насчет военной полиции. А что, в ней дедовщины не будет? И не вспыхнут ли «межкорпоративные» столкновения одинаково вооруженных?.. Или о капелланах. Духовное ободрение - штука, конечно, полезная. Но в том случае, если батюшка, отмахав, прости Господи, кадилом, разделит с окормленными хлеб-соль в солдатской столовой, а не пристроится в генеральскую. А если в части - половина мусульман, причем по возрастному легкомыслию они доселе не озабочены своим духовным первородством? Пустим в казарму попа Гапона, чтобы из-за него одна половина «убедила» другую, что Аллах - воистину «акбар», или наоборот? Особенно, если батюшка велеречив более, чем сведущ в разнице между приходом и мотострелковым батальоном.

Будут деньги - можно и поэкспериментировать с военным образованием. Только что для пользы Отечества приобретет Ванька - взводный, если после третьего курса танкового училища его пошлют в полyгражданскую магистратуру? Для обретения без мата не выговариваемой «боевой клички» «бакалавр»?.. Столь же по-чацки заставляют командиров самолично докладывать о ЧП. Не докладывали и не будут докладывать. Ибо со времен мамелюков командира оценивают по состоянию дисциплины среди подчиненных. Его же характеризуют не доклады, а сами ЧП. Кто из двух лейтенантов вы-двинется - с одним «чинком» при строгаче за сокрытие? или у кого их десять при «девственном» послужном?

Таким же чацкизмом веет от правозащитного - в виде телекамер - присутствия в казарме. Пардон, а в туалете, где дедовщина чаще всего и «прописана», тоже повесим камеру? Или лучше потратимся на пэтэушные учебники, с преподавателем в придачу, чтобы завтрашнего дембеля занять делом, а не «окучиванием» салаги? При советский же статус замполитов, о которых вдруг вспомнили без издевки, обеспечивался иной, внеказарменной обстановкой. Теперь на место главного воспитателя пришел рынок. Хотя и не им единым жив служивый.

«Уж если рождены мы все перенимать», то не полезнее ли занять американский опыт военно-гражданского единения? Через контору Красного креста: она как раз между казармой и столовой... Подарки от школ и хора мормонов, бейсбольной команды и коллектива «Макдональдса» - открытка с сердечком: «Солдату, который промок в карауле». От «2-го "в" класса, который любит защитника Америки». Вот тебе карточка на час работы в Интернете, пара носков-платков или тюбик с зубной пастой... Материального стимула это не заменит. Но станет доказательством того, что страна не хочет, чтобы солдат «брал шинель и шел домой». Через прокуратуру или хуже того - незачищенный «чечеп-аул». А ведь к этому призывают «материнские гостинцы», иной раз вылавливаемые в Ханкале.

По «керсновскому» счету...

«Никто не оцепит армии справедливее, чем противник», - еще одна не потерявшая значения мысль Антона Керсновского. Нашему, как и прочим воинствам, оценки ставят, главным образом, боевики-партизаны. Что же до оценок от противного, то за ними обратимся к бывшим «красным командирам», впоследствии оказавшимся в других армиях. У прибалтийских чацкисов спрашивать не будем: у них все, что не НАТО, то ГУЛАГ. Послушаем подполковника армии Израиля, в прошлом двухгодичника-артиллериста из ДальВО; медика-резервиста, выросшего из советских старлеев в американские капитаны; и фельдфебеля бундесвера, бывшего старшину-афганца. Вот что им запомнилось в смысловом цитировании:

Хорошее. Атмосфера службы, задающая человеческие, а не статусно-ритуальные отношения: «если сам не дерьмо, то, как бы пи прокололся, перед званием выговор снимут». Или: «на Голанских высотах (вариант: «в своем Рамштейне») я для начала баню воздвиг. Не потому, что мыться негде, - после нее лучше поймешь, чем дышит твой подчиненный», «в ротные бывших русских (евреев) выдвигал - они ближе к солдатам и не бегают к юристам». Ценят паше взбалмошное, по толковое инструктирование: «даже по мату попятно, что от тебя хотят», И главное, в бою русский солдат уникален: «чем тяжелее обстановка, тем больше у него прорезывается смекалки, а не наоборот». Еще: «русский не вымещает злобу па службе, отделяет обиду от приказа».

Плохое. Зачастую нищенский быт: «сам пилил шашки из ножки стула». Вечные проблемы с обеспечением: «если ставят задачу, то исполнить ее можно лишь приступом героизма и за свой счет: караулы па собственной машине развозил». Главный стимул русского солдата все же боязнь, а не ожидание поощрения: «не облаяли, значит, справился». А. вот серьезнее: «нет унтер-офицерского звена. Поэтому офицеры работают и за себя, и за сержантов: солдат всегда найдет капитана, который впопыхах отменит приказ лейтенанта»...

Не вооружиться ли нынешним Чацким видением хотя бы чужого фельдфебеля? Для преодоления одноименного синдрома.

Борис Подопригора

Газета Котлин № 8 2012г

Самое читаемое